 Забытая Россия: павловский висячий замок
В полутора часах езды от Нижнего Новгорода, на берегу Оки, скромно расположился город Павлово.
Сегодня это – маленький провинциальный городок. А до революции село Павлово гремело на Империю, как
столица крупнейшего кустарного промышленного района, где изготавливались висячие замки, которыми
пользовалась вся Россия.
Кустарных мастерских было так много, что в Павлово не оставалось места под огороды. Село жило нетипичной
жизнью. По мощёным, освещённым электричеством улицам ходили одетые по-городскому крестьяне.
В селе – уникальный для России случай – выпускалась собственная газета, действовало две гимназии, мужская
и женская, и работало четыре частных кинотеатра. Некоторые здешние крестьяне на торговле замками становились
миллионерами, и ездили со своим товаром даже на Ближний Восток. Публицисты назвали Павлово не иначе,
как Русский Шеффилд.
Павловский висячий замок был таким же брендом дореволюционной России, как гжельская керамика, костромские
ювелирные украшения, каслинское литьё или кузнецовский фарфор.
Сегодня, к сожалению, о павловских замках знают лишь музейные специалисты да немногочисленные коллекционеры.
«Свободная пресса» решила рассказать об этой, незаслуженно забытой, странице культурной истории России.
– Мы все по школе помним хрестоматийный образ русского крестьянина, который на тощей лошадёнке
пашет землю, и живёт исключительно овощами с огорода; так вот, для Центральной России этот образ совершенно
бредовый, – рассказывает директор Павловского исторического музея Николай Федотов. – Здесь прокормить
себя земледелием было совершенно нереально: слишком маленькие наделы, а главное – плохие почвы, которые
без удобрений ничего практически не дают. А чтобы иметь удобрения, нужно большое количество скота – а это,
скажем так, удовольствие не для рядового земледельца.
Поэтому ещё в XVIII веке и в Подмосковье, и в наших краях, и в соседних Владимирской, Костромской и
Ярославской губерниях – народ жил, большей частью, ремесленными промыслами. Или, как их более правильно
называть по отношению к сельской местности, кустарными промыслами.
Кустарь – слово немецкого происхождения, от «кунстлер» – «искусник». Слово «слесарь», кстати, тоже немецкое,
и обозначает «замочник» – «шлоссер». У нас, в Павлово, как раз преобладали слесаря.
Естественно, в разных местах России занимались
совершенно разными промыслами, чтобы друг у друга под ногами не путаться. В Подмосковье была Гжель
– самый яркий, наверное, пример кустарного производства – керамисты, гончары. В северной части Владимирщины
работали, в основном, иконописцы.
А вот что касаемо Нижегородчины, картина на конец XIX- начало XX века была особенно контрастной. Нижегородская
губерния в то время была краем крохотных уездных городков, которые и по занятиям, и по характеру застройки,
и по численности населения гораздо больше смахивали на сёла. Но одновременно она была краем громадных
промышленных сёл, в которых и населения жило больше, чем в уездных городах, и занятия были, по большей
части, городские – либо торговля, либо различные ремёсла.
Но даже среди этих нижегородских торгово-промышленных сёл Павлово было самым крупным: на начало
XX века здесь жило порядка 12 тысяч человек. Чтобы было понятнее, в небедном городе Муроме, недальнем
от нас, жило всего на две тысячи человек больше. Если же говорить о Нижегородской губернии, Павлово было
больше всех её уездных городов, в том числе такого приличного, как Арзамас.
Объяснялось это как раз тем, что местные жители никогда сельским хозяйством не занимались, а занимались
ремёслами и торговлей.
– Почему так получилось?
– Тут, видимо, сыграло роль то обстоятельство, что в XVII веке, когда промыслы зарождались, у Павлово было
неплохое географическое положение. Всё-таки, до того, как столицу перенесли в Петербург, основной торговый
выход для москвичей на Волгу шёл по Оке, что и способствовало развитию городов и сёл, которые находились по
течению реки. Плюс, сыграло роль то, что в XVII веке на Волге появилась Макарьевская ярмарка, которая быстро
превратилась в крупнейший российский торг. А потом, в XIX веке, её и вовсе перенесли в Нижний Новгород. Вот
эта близость ярмарки и играла роль – и как место сбыта, и как место, где можно купить сырьё. Так что уже в XVII
столетии Павлово превратилось в крупный кустарный центр.
Правда, далеко не сразу народ у нас сосредоточился на замках. Поначалу развивались самые разные промыслы –
кожевенный, канатопрядиленный, даже иконопись – кое-какие работы Павловских мастеров лежат в запасниках
Третьяковки. Но потом стала преобладать металлообработка.
Поначалу это было оружейное дело, большей частью огнестрельное оружие. Потом наступил XVIII век – на
Руси, благодаря Петру I, стала создаваться многочисленная регулярная армия, для которой нужно было единообразное
оружие. Естественно, что никакие мелкие мастерские, никакие кустари с таким объёмом справиться не могли, и
основными производителями оружия стали государственные заводы – Тульские, Уральские.
А павловским кустарям как раз тогда, с XVIII века, пришлось переключаться на продукцию мирную, на сталеслесарный
товар: висячие замки, разнообразные ножи, позднее ножницы, весовые коромысла, даже медицинский
инструмент. Так что к началу XX века Павлово было уже не только само по себе крупным торгово-промышленным
селом, оно было центром так называемого Павловского металлообрабатывающего – или сталеслесарного – района.
Он располагался на территории сразу двух губерний – Горбатовского уезда Нижегородской губернии и Муромского
уезда Владимирской губернии, и входило в него около 120 сёл и деревень. Для сравнения, в той же Гжели
посуду изготавливали в 30 сёлах и деревнях.
– Все 120 сёл делали замки?
– В разных селениях делали разные виды продукции. В Павлово, за рекой, расположен сейчас рабочий
посёлок – раньше это было село – Тумботино, в котором производили ножницы. Причём и до 1917
года, и в советские период, это было порядка 90% всего производства ножниц в стране.
Когда-то в округе делали весовые коромысла – в то время основной вид весов в России. И опять же, Павловский
сталеслесарный район в конце XIX века давал 75% производства весовых коромысел в Российской империи.
Именно поэтому, когда в 1900-м году стали создавать сеть метрологических учреждений, то наряду с первыми
тремя столичными – в Петербурге, Москве и Варшаве – палатка №4 открылась в селе Павлово. На первых порах
Павловская поверочная палатка торговых мер и весов была самой крупной по объёму проверяемых приборов в
стране – 67% всех весов проверялось и клеймилось именно здесь.
Что до замков, на них преимущественно специализировался центр района – конкретно село Павлово.
Причём, если какие-то виды изделий, те же ножи – перочинные, кухонные – стали производиться на фабриках
и мануфактурах, то изготовление висячих замков вплоть до революции было уделом кустарей.
Видимо, у тогдашних заводчиков производство замков большого энтузиазма не вызывало. Процесс изготовления
замка было сложнее разложить на отдельные операции, он требовал значительных затрат. Поэтому производителей
замков было очень много, но все они были мелкими крестьянами-кустарями, у которых была всего-навсего
изба с единственной комнатой, в которой они и жили, и спали, и ели, и работали. Они с утра до ночи, по 17-18 часов
в сутки, всей семьёй, даже с участием женщин и детей, начиная с восьми лет, производили висячий замок.
– Что собой представляли эти замки?
– Было три основных разновидностей висячих замков. Это так называемый тульский, или винтовой замок –
пожалуй, самая старая разновидность из того, что у нас производилось. Он по форме напоминает цилиндр с
дужкой. Винтовой он потому, что у ключа нет привычной ныне бородки – на ключ напаивалась завёрнутая винтом
проволока. Внутри цилиндра находилась другая проволока-спираль. Предполагалось, что количество витков на
обеих спиралях должно совпадать – иначе замок не открывался. Ключ вворачивали в замок, и когда он доходил
до упора, дужка откидывалась. Иногда этот замок называют конным, хотя вряд ли сейчас кто-то внятно может
объяснить, откуда такое название появилось – убедительной версии нет.
Очень популярными в XIX веке были так называемые шведские замки. К Швеции они никакого отношения не
имели. Я в своё время копался на сайтах зарубежных собирателей, в том числе, скандинавских. Ничего подобного
нашим шведским замкам мне не попадалось. То, что у них красуется – даже по форме очень отдалённо наш
шведский замок не напоминает, да и устройство в принципе другое.
У павловского шведского замка колоколобразная форма, несколько угловатая, дужка и ключ, у которого бородка
шла по всей длине ключа с одной стороны. Причём, ключ в замочной скважине шведского замка поворачивался
только на четверть оборота – этого было достаточно, чтобы замок открылся.
Популярность шведских замков, видимо, объясняется тем, что их было довольно просто производить, и он
был прост в обращении. Вместе с тем, это был довольно надёжный замок. Как правило, второго экземпляра
ключа к нему не существовало – мастерам не удавалось сделать дубликат, приходилось к каждому замку делать
индивидуальный ключ. Словом, подобрать ключ нельзя, а спилить замок проблематично – дужка довольно
толстая.
Есть вариация на тему шведского замка – так называемый балагуровский замок. Его связывают уже не с Павловым,
а с менее крупным центром производства замков Нижегородской губернии. Есть такой город Лысково
на Волге – в советское время там клепали, в основном, электрические утюги. А до революции это было крупное
торгово-промышленное село, на противоположной стороне от Макарьевского монастыря. И там традиционно
производился крупный – всероссийский по значению – торг хлебом. За счёт этого торга лысковчане и богатели.
Плюс, они делали, в отличие от павловчан, большое количество замков внутренних, для сундуков и шкатулок.
Поскольку Макарьевская ярмарка была рядом, этот товар был востребован.
Но делали они и замки висячие, хотя в гораздо меньших объёмах, чем у нас в Павлово. В основном, шведского
типа...
|
